Гаврюша и Красивые - Страница 60

– Глаша, надеюсь, ты встала?!

– Кнешна, – ответило заспанное лицо сквозь приоткрытую дверь комнаты.

– Вашей бабуле надо съездить домой, это быстро. Последи за Егором и закрой кладовку, нечего ему там делать.

Заперев квартиру на ключ, бабушка спустилась вниз, абсолютно уверенная в том, что оставила за дверью двух внуков и одного кота.

Возвращение в Москву было таким же стремительным, как и перелёт в Устюг. Снегоход на скоростях разрезал синее небо и легко тащил за собой сани с Дедушкой Морозом и подарками. На горизонте сверкали россыпи столичных огней.

– Слышь, Гаврила, – позвал дед. Домовой за рулём снегохода обернулся. – Обязательно надо посох у Борьки отнять.

– Отнимем! – кивнул Гаврила.

– На раз-два, и не у таких отнимали! – подтвердил Егор, сроду ни у кого ничего не отнимавший.

Баюн промолчал, трудно говорить, когда ты фарфоровый. Хотя сам факт экспроприации был ему идейно близок.

– Это, ребятки, надо перво-наперво сделать! – взволнованно твердил Дед Мороз. – Волшебная сила моя только дома ключом бьёт, а в поездках я без посоха как без рук. Однако ж где Борьку, племянника моего беспутного, искать – не знаю! Он хоть мне по Интернету и писал на «собака. мейл.ру», а по какому адресу в Москве живёт, не признался.

– Беда, – обернулся домовой. – А что насчёт подружки евонной?

– Знаю тока, что подруга из музучилища. Может, и живёт там же?

– Найдём, обоих найдём, – обнадёжил Гаврюша и помахал волшебной палочкой Козлюка. – Это на что? Главное, пользоваться по назначению.

Перед носом снегохода возникла птица сокол, громко свистнула и, расправив крылья, ушла на бреющем вниз.

– Как вам мой навигатор? – не без хвастовства крикнул рыжий похититель чужих волшебных жезлов.

Егорка и дедушка, не сговариваясь, подняли вверх большой палец.

Белая птица действительно показывала дорогу. Хотя откуда она могла знать, где в огромнейшем городе прячется родственник Деда Мороза?

Над дальними кварталами Выхино сокол выбрал цель и спикировал на ничем не приметную многоэтажку. Выбрал балкон третьего этажа и уселся на перила. Когда подоспел снегоход с санями, пернатый «навигатор» строго взглянул на Гаврюшу и рассыпался, словно был слеплен из обычного снега. Свою работу он сделал.

– Ты уж тут посиди, подарки постереги, можешь Маркса погладить, – домовой перепрыгнул в сани, снял рюкзак и поставил его рядом с дедушкой, – а мы с Егоркой пойдём посох твой возвращать.

– Ой, ребятки, что бы я делал без вас?! – Деда переполняла благодарность. Он погладил фарфорового котика и подмигнул ему. – С меня причитается. Всем вам. И коту тоже! Он меня умиляет, уси-пуси расписная…

– С племянником твоим что делать-то? – напомнил Гаврюша, перелезая на балкон и помогая перебраться Егорке.

Дедушка надулся, припоминая все незаслуженные обиды.

– Проучить хорошенько, чтобы на всю жизнь запомнил, как родного дядю позорить!

– Сделаем, – пообещал домовой, после чего они с Егоркой прилипли носами к окну, пытаясь разглядеть, что происходит внутри.

А там, в чужой квартире, перед чужими людьми, троюродный племянник Борька вовсю позорил родного дядю. Всё шло как обычно: искусственная ёлка, усталые родители, маленькая девочка в костюме лисички, встав на стульчик, читает стишок:

Как на нашей ёлочке
Весь наряд с иголочки!
Звёздочки блестящие,
Огоньки горящие,
И гирлянды яркие,
И мешок с подарками,
И для пущей для красы
Преогромные…

Девочка сбилась, нервно теребя лисий хвост. Еле стоящий на ногах толстый детина лет сорока, в грубо скроенном наряде Деда Мороза и с перекошенной накладной бородой, хихикнул, собираясь подсказать ей правильную, как ему казалось, рифму. Но икающая девушка в коротком платье Снегурочки быстро прикрыла ему варежкой рот.

…Преогромные часы!
На часах двенадцать,
Время поздравляться!

Все зааплодировали. А Борька сунул руку в мешок, пошарил там и неожиданно объявил, что подарки закончились. Девочка-лиса обиженно засопела.

– Вот тока не реви, – уныло попросил племянник, снял с ёлки стеклянную шишку и сунул девочке. – На, не реви. У дедушки и без того головка бо-бо…

Видимо, это было последней каплей, потому что потом мама кинулась дарить дочке большую коробку с куклой Софьей, а папа под шумок спустил горе-артистов с лестницы.

– Вандалы! Артисту легко плюнуть в душу! – крикнул с безопасного расстояния Борька и выскочил на улицу. – Не налил, не угостил, а толкается ещё…

Обоих неслабо мотало из стороны в сторону, и они пели песенку про маленькую ёлочку, которой холодно зимой. Пели так плохо, что ни одной ёлочке это бы не понравилось, ни зайке, ни волку, ни лошадке мохноногой тоже.

– Смотри, – Гаврюша ткнул мальчика локтем в бок, – вон он!

В комнате с ёлкой, в углу, стоял прислонённый к стене посох. Сердитый папа девочки какое-то время таращился на него (наверное, хотел сломать), потом передумал, открыл дверь и выбросил палку в подъезд, нисколько не заботясь о том, попадёт она к хозяевам или нет.

– Держись за меня. – Гаврюша недолго думая потащил маленького приятеля прямо сквозь стену.

– Здрасте, извините, до свидания, – старался быть вежливым Егор, пробегая за домовым через комнату, в прихожую, сквозь дверь, в подъезд. Родители девочки смотрели на них глазами по царскому пятаку. Гаврила поднял посох и с загадочной улыбкой сообщил Егору:

– А теперь пошли Борьку воспитывать! Ну и Аньку заодно!